Человек, гордящийся своей испорченностью
Его причисляют к известным философам, великим педагогам, композиторам и даже ботаникам (в прямом смысле этого слова). И кто не восхищался знаменитой «Исповедью», кто не повторял своих прекрасных теорий об опасностях цивилизации и собственности, о необходимости вернуть человека к его природе, неповрежденной. даже без кожи на плече и без булавы. Чтобы создать такую «дикую красоту», ребенок должен расти на природе, без дурного влияния взрослых.
Главным произведением Руссо стала «Исповедь», не имеющая ничего общего с исповедью. В книге восхитительный самолюбование и невероятно приятные воспоминания о его различных пороках. Еще при Руссо Ж-Ж. упрекнет что-нибудь, даже тогда восхищается своим упреком, а часто и самой обидой, за которую последовал упрек. “Исповедь” – это своего рода эксгибиционизм, когда мерзость выставляется напоказ, а сам извращенец получает от этого удовольствие.
Я совершил беспрецедентный поступок, которому не найти подражателя. Я хочу показать своим братьям человека во всей его истинной природе, и этим человеком буду я.
Я одинок. Я знаю свое сердце и знаю людей. я создан не так, как я видел; Смею думать, что я не такой, как все на свете. Если не лучше других, то по крайней мере не так, как они.
В общем, то, что сейчас называется «белым халатом».
В наши дни «Исповедь» кажется довольно неприличным произведением, а в 2015 году сочинение Руссо было отмечено 16+.
Жан-Жак с детства был развратным ребенком, так сказать ребенком. Его развратил, но невольно, отец, довольно откровенно читавший романы вслух. После того, как маленького Жан-Жака отправили в школу-интернат,
где уже в 8-летнем возрасте испытал противоестественное удовольствие от телесных наказаний мадемуазель Ламберсье, дочери священника. Наряду со стыдом и болью он испытывал ни с чем не сравнимое сладострастное ощущение и мечтал о том, чтобы снова быть наказанным. Когда мечта сбылась, я получила поистине райское наслаждение.
Частичное удовлетворение он находит в играх со сверстниками. Мадемуазель Готон была невероятно рада взять на себя роль «строгой госпожи». Часами они увлеченно играют в учителя и нерадивого ученика: вооружившись гибким прутом, 11-летний Гаутон подвергает Руссо суровой каре, о которой он смиренно выпрашивает на коленях, и в то же время подавляет всякое действие на его части, вплоть до невинных поцелуев. Это, кстати, 11-летние дети!Обоим игра очень понравилась.Но Гаутон уезжает из Франции с родителями.
Так начинаются странные отношения Руссо с женщинами.
«Быть у ног надменного любовника, подчиняться его приказам, иметь повод просить у него прощения — все это доставляло мне очень нежную радость…» Всю жизнь я тосковал и молчал перед женщинами, которых я любил больше всего»,
Кто бы мог подумать, что это наказание, которому восьмилетний мальчик подвергся тридцатилетней девушке, определило мои вкусы, мои желания, мои страсти на всю оставшуюся жизнь, а прямо наоборот направление. что произойдет естественно?
В 16 лет он был взят под покровительство 24-летней мадам де Варанс, с которой познал радости свободного секса, так как мадам не отличалась строгими нравами и в то же время сожительствовал со многими молодыми люди. . Руссо назвал его мать, но он не любил столько любви без единой пощечины. Руссо разочарован и пишет в своем дневнике: «Вероятно, я слишком любил ее, чтобы желать ее». Это, впрочем, не мешает ему начинать эксперименты: секс с Клод Анэ, потом с Аней и «матерью». Какое-то время троица живет в полной гармонии, устраивая по вечерам групповуху, но это не доставляет Руссо того удовольствия, о котором он мечтает.
Мне уже противно? Поверь мне, это мусор. Мазохизм, эксгибиционизм, фетишизм — весь этот набор был дорог философу, которого Жорж Санд называла «святым Руссо».
Молодой Руссо тоже имел опыт эксгибиционизма (как и предполагалось), из-за чего попал в неприятную ситуацию, но ненадолго. Затем, в гораздо более зрелом возрасте, он вместе со своим другом пытался создать из девочки 10-11 лет будущую любовницу, договорившись о ее содержании с матерью. К счастью для девушки, что-то ее остановило.
Руссо долгое время сожительствовал с Терезой Левассер, которую обычно называют его женой. Когда она была беременна, она решила, что лучше жить без детей.
Жан-Жак узнает из разговоров своих товарищей за табльдотом, что во Франции нежеланных детей отправляют в приют; решить следовать обычаям этой страны, он убеждает Терезу отказаться от ребенка. На следующий год история повторяется, и так пять раз. Тереза «повиновалась, горько вздохнула»
Насколько это важно? Отдавать своих детей в приют — это обычай этой страны. Конечно, это единственный способ.
...не имея возможности самому воспитать своих детей и отдав их на попечение общества, чтобы они стали рабочими и крестьянами, а не авантюристами и искателями счастья, я считал, что поступил как гражданин и отец. ; и он показался мне членом Республики Платона. С тех пор искренние сожаления не раз показывали мне, что я был неправ, но разум не только не упрекал меня, но, напротив, часто благословлял небо на спасение детей моих от участи отца и от тех бедствий, которые грозили. их, если бы он просто позволил им.
То есть смешно дожить до старости писать книги – это бедствия, а умереть в приюте – благо.
Вот он и возвращается к этой теме и, конечно же, оправдывает отправку своих детей, которых он даже не видел, в Детский дом тем, что уж точно не мог доверить их воспитание родственникам жены. Настолько отвратительны родственники его жены. Описывая свои отношения с Терезой в ходе главы, Руссо Дж. Дж. он умел красноречиво и сбивчиво заявить о своей любви к ней и о полном отсутствии таковой. Однако несколькими страницами ранее он был доволен тем, как спокойно отнесся к ее признанию в том, что он в компании друзей на следующую ночь изменил ей с женщиной пониженной социальной ответственности.
Человек лицемерный и по существу неблагодарный, имеющий много работодателей, однако в своей исповеди постоянно сетует на свою горькую судьбу:
Мало кто испытал столько боли, как я, мало кто пролил в своей жизни столько слез. Но ни сама нищета, ни страх впасть в нее никогда не заставляли меня сделать хотя бы один вздох, пролить хотя бы одну слезинку.
Если были (а их было немало) люди, очень хорошо жившие за счет богатых меценатов, то Руссо не только принадлежал к их числу, но и входил в первую десятку. Несколько аристократов начинают ухаживать за Жан-Жаком: принц де Конти, герцогиня Люксембургская.
Когда во взрослом возрасте этот бедняга решил претворить в жизнь свои идеи борьбы с излишествами цивилизации, он захотел оставить в своем гардеробе только белую рубашку. Но ничего не произошло:
Они украли все, в том числе сорок две великолепные льняные рубашки, составляющие основу моего льняного гардероба.
Здесь он был бы счастлив, что сама жизнь избавила его от всяких дурных излишеств, но Руссо не пришелся по душе. Он начал полное расследование. Подозрение пало на брата Левассера, но, видимо, он попросил своего соседа по комнате закрыть эту тему.
У Жан-Жака Руссо было множество возможностей продолжить карьеру, о которой он мечтал с ранней юности. Он был секретарем посольства, служащим крупнейшего фермера, музыкальные драмы его сочинений с успехом исполнялись в присутствии царской семьи. Но в юности ему казалось необходимым условием успешной карьеры существовать за счет богатой женщины в качестве альфонса.
А как восхищается Жан-Жак своим воровством и патологической лживостью! Его украли зря! Он солгал не со зла! Вообще вся «Исповедь» — это наслаждение воспоминаниями о своих пороках. И нет следов раскаяния. А теперь представьте, что эта отвратительная книга была на самом деле «библией» эпохи Просвещения.
